кой мелочи волноваться так не стал бы. Ему в удовольствие все эти ремонты, - насмешливо добавила она. - Может, все-таки скажешь мне так, как есть?
   - Честное слово, только прицеп. Может, чего по дороге случилось. Он сразу, как приехал, поставил машину в гараж, деньги получил и ушел. Я его уже два дня разыскиваю. Ведь согласись, - вздохнул Яков Юрьевич, - что делать ремонт...
   - Гобин, - прервала его женщина, - скажи, сколько стоит, и я отдам тебе деньги. Семена не трогай.
   - Так я хотел, - поспешно проговорил Яков Юрьевич, - рейс ему до Питера предложить. Он сам заработает неплохо, ну и рассчитался бы.
   - Вот что, - вздохнула Элеонора Борисовна, - работу ему дай. За ремонт я рассчитаюсь. Я достаточно ясно сказала?
   - Конечно, - кивнул Гобин.
   Не прощаясь, она вышла. "Крутая баба, - мысленно усмехнулся по-прежнему стоявший у двери Алик. - Яшка перед ней на полусогнутых ходит. Но чего она так за Семена переживает? Наладила его сама, а теперь, видите ли, в ней чувства проснулись".
   - Видал, - довольно улыбаясь, кивнул на дверь Гобин, - как Элька за Семку переживает? Он ей в подметки не годится. Она сама свое дело создала. У нее филиалы во многих городах имеются. А партнеров... - Он завистливо вздохнул.
   - И люди все солидные.
   - С чего это ей вдруг Семена жалко стало? - задал мучивший его вопрос Алик.
   - Черт ее знает, - равнодушно отмахнулся Яков Юрьевич. - Баба - она вечная загадка природы. И с Семкой Элька уже года три не живет. Развелась лет пять назад. Два года его как лакея при себе держала. Точнее, жил он в ее коттедже. Дочь ихняя, Аленка, говорят, любит отца, но сейчас подросла, и Элька, видать, хочет отучить ее от папани. Семка просто работяга. Всю жизнь под машинами пролежал да за рулем отсидел. Ему скоро сорок стукнет, а в кармане вошь на аркане. Но водитель