лаза. А на очки из-под бейсболки падали сосульки недлинных темно-каштановых волос.
   Хиппоза засунула окоченевшие пальцы в рукава американской куртки военного образца и попыталась снова провалиться в сладостное сонное забытье. Но ничего не получилось - сон пропал окончательно и бесповоротно. Хиппоза поежилась. Слизнула кончиком розового кошачьего языка сладкую слюнку, дезертировавшую во время сна в уголок рта.
   - И впрямь осень наступила... Это ведь блядство, не правда ли, мой бедный и сирый друг? - спросила сама себя Хиппоза и, шурша сухим сеном, выкатилась из норы.
   Выпрямилась и с наслаждением потянулась, хрустя суставами. Потом стряхнула с одежды приставшие ломкие травинки.
   На вид Хиппозе было лет двадцать. Разводы грязи, оставшиеся у нее на лице после походной ночевки, мешали определить возраст точнее. Хиппоза была длинная, худая и нескладная. Она почесала ногой другую ногу и стала похожа на птицу фламинго. Если, конечно, птицы племени фламинго бывают защитно-джинсового цвета. Лицо у Хиппозы-фламинго в настоящий момент было обиженным и злым. Хиппоза с подвыванием зевнула и лязгнула зубами.
   - Да. Блядство. И даже хуже, - с чувством повторила она и вытянула из норы видавший виды тощий грязно-белый рюкзак.
   В эту минуту Хиппоза с радостью убила кого-нибудь. Но, к сожалению, поблизости не было ни души.
   Оставляя на влажной от дождя траве темную дорожку, Хиппоза побрела по скошенному полю к насыпи, по которой проходила автомобильная колея. Сзади на куртке Хиппозы полукруглой белой полосой удобно пристроилась отчетливая надпись: "Love Air Force".
   Сшибая вниз мелкие камешки, Хиппоза вскарабкалась на насыпь и замерла.
   От изумления рот у нее невольно приоткрылся. Она сдвинула на лоб черные очки. Под очками внезапно обнаружились серые, прозрачно-бесстыжие глаза.
   Разбитая колея, виляя по-собачьи, убегала по насыпи к мутным редкозубым очертаниям подмосковного поселка. А по другую сторону