Чувство было сильнее, чем в Сьюдад Акуна, сильнее, чем в Соноре, даже
  сильнее, чем в Стоктоне, лежащем всего в нескольких милях отсюда. Словно
  укол иглы или булавки, или сладостный прилив после щепотки кокаина, или
  мучительное предвкушение, когда смотришь на ложку сахарно-белой "белой
  смерти". И чем дальше он продвигался на запад, тем сильнее становилось
  ощущение. Иногда ему теперь казалось, что он чувствует кровь, стоит ему
  лишь повернуться лицом к западу, словно весь Тихий океан вдруг побагровел,
  и можно напиться допьяна и утонуть в багровых волнах. Как будто капля по
  капле тебе вводили самый сильный в мире наркотик, и с каждой милей, которую
  Кобра оставлял за спиной, его нетерпение получить полную дозу в вены
  становилось невыносимей.
   И еще был сон, повторяющийся раз за разом. Сон, который и потащил его
  через всю территорию США из самой Мексики. Впервые он случился с ним неделю
  назад, и он повторялся потом три ночи подряд... в этом было что-то
  сверхъестественное. В этом сне он сидел верхом на своем "чоппере", мчался
  по длинному изгибающемуся шоссе, вдоль которого было много высоких пальм и
  белых многоэтажных домов. Свет был какой-то странный - красноватый и
  мутный, как будто солнце застряло на границе горизонта. На нем была куртка,
  джинсы и черный знакомый шлем, а за спиной мчалась целая армия
  мотоциклистов, на самых разных машинах, какие только мог вообразить
  возбужденный ум. Огнедышащие махины с хромированными баками, отсвечивающие
  красным,