которого колебался от 210 фунтов летом, когда он иногда играл в гольф с
  несколькими детективами, до 231 зимой, когда он любил как следует покушать,
  особенно предпочитая запеканку из говядины со сметаной, которую очень
  здорово готовила Джо.
   Он смотрел на потолок, слушая шум двигателя машины, поворачивающей за
  угол Ромейн-стрит. По потолку пробежал отсвет фар. "Очень скоро начнется
  новый день", - подумал он. Октябрь в Лос-Анжелесе. Но не совсем такой
  октябрь, о котором он помнил с детства. Тогда октябри были настоящими, с
  сильными ветрами, с вдруг начинающимися снегопадами, с серым холодным
  небом, с листьями, танцующими у оконного стекла, несомыми вихрем. А здесь,
  в Калифорнии, октябрь был каким-то фальшивым, пустым, каким-то не
  оставляющим удовлетворения. Утром - холодок, изморозь, днем - жара, если
  только небо не затянут тучи, что случалось весьма нечасто. И трудно было
  поверить, что где-то в мире сейчас идет снегопад, когда он видел на улицах
  Лос-Анжелеса людей в рубашках с короткими рукавами. Это был город вечного
  лета, земля золотой молодости. Иногда ему до боли хотелось увидеть хотя бы
  одну-единственную снежинку. Да, в ясные дни зимы и осени он мог видеть снег
  на склонах Сан-Габриэля, если их не закрывал туман или смог. Но пальмы,
  машущие повсюду своими листьями, как-то не вписывались в эту картину. В
  прошлом году на рождество было больше шестидесяти градусов. А он помнил
  рождественские праздники детства, когда температура падала до десяти