перь он смотрел на
  черный катафалк, двигавшийся в картине его памяти, пока в очаге не треснуло
  прогоревшее полено и с новой вспышкой пламени огненные демоны не
  возобновили танец. Он вспомнил слухи, которые шепотом передавали друг другу
  одетые в траурные черные одежды жители села Крайек:
   - Какой ужас! Всего восемь лет! А душа его уже отправилась к Богу!
   - Богу? Будем молиться и надеяться, что это в самом деле Бог, и душа
  Ивона Гриски сейчас у него.
  
   Воспоминания продолжались.
   Он смотрел на гроб, который с помощью веревок опустили в темный
  квадрат выкопанной могилы, пока священник стоял рядом, монотонно повторяя
  слова молитвы и покачивая рукой с распятием. Крышка гроба была крепко
  приколочена гвоздями и вдобавок окручена колючей проволокой. Прежде, чем в
  яму полетела первая лопата земли, священник торопливо перекрестился и
  бросил в могилу распятие. Это было неделю назад, до того, как исчезла вдова
  Янош, и до того, как в снежную воскресную ночь исчезла вся семья Шандеров,
  оставив в пустом доме все вещи. И еще до того, как отшельник Йохан сообщил
  о виденных им обнаженных людях, танцевавших на снежном ветренном склоне
  Ягера, бегавших наперегонки с огромными лесными волками, которые
  встречались в той гиблой округе. Вскоре после этого исчез сам Йохан и его
  пес Вида. Мальчик вспомнил странную твердость во взгляде и чертах лица
  отца, какую-то секретную искру, мелькнувшую в самой глубине его глаз.
  Однажды он слышал, как отец сказал маме: