Они снова зашевелились".
  
   В очаге, потрескивая, сгорали поленья. Мальчик заморгал и отодвинулся.
  Спицы матери, сидевшей за спиной, замерли. Голова ее наклонилась в сторону
  двери и она прислушалась.
   Ветер вдруг взревел, неся с вершины горы новую снеговую тучу. Утром
  дверь будет очень трудно открывать, и белая изморозь будет трескаться, как
  стекло.
   "Папа должен уже вернуться домой, - сказал сам себе мальчик, - сегодня
  такая холодная ночь, такая холодная... Папа, наверное, должен вот-вот
  вернуться..."
   Казалось, повсюду распростерся полог тайны. Только вчера кто-то
  пробрался на кладбище Крайека и выкопал двенадцать гробов, в том числе и из
  могилы Ивона Гриски. Гробов до сих пор не обнаружили, но ходили слухи что
  священник нашел в снегу черепа и кости.
   Что-то ударило в дверь, звук напоминал удар молота, падающего на
  наковальню. Удар. Еще удар. Женщина всем телом подалась вперед и
  повернулась к двери.
   - Папа! - весело воскликнул мальчик. Он вскочил со стула. Картины в
  пламени очага забылись. Он направился было к двери, но рука матери схватила
  его за плечо.
   - Тихо, - прошипела она, и оба они в молчании замерли. Их тени
  заполнили дальнюю стену.
   Снова тяжелые удары в дверь - громкий, свинцовый звук. Ветер выл, и
  это напоминало мальчику рыдания матери Ивона Гриски, когда заколоченный
  гроб опускали в затвердевшую от мороза землю.
   - Отоприте засов! - послышался голос Папы. - Скорее! Я замерз!
   - Слава богу!