с поднялся из воды. Мур ясно различил на правом
  борту задраенные люки торпедных отсеков, и по спине у него поползли
  мурашки.
   С берега вновь послышались крики, но Мур словно не слышал. Из
  небесной синевы на лодку пикировали чайки; они с пронзительными
  криками кружили над металлической громадой и вновь взмывали в высь,
  воспаряли в воздушных потоках, словно презрев контакт со странным
  зверем. Мур подплыл ближе, и накрененный под головокружительным
  углом нос лодки, теперь совершенно неподвижной, навис прямо над ним.
  Подул слабый ветерок; на Мура повеяло гнилью, тленом, давнишним
  медленным разложением. Точно так же пахнет от выброшенного на
  берег кита. Ялик Мура очутился в тени лодки, она возвышалась теперь
  над самой его головой. Выключив мотор, Мур привязал ялик к
  оторванному поручню и ловко перемахнул через него и мягко
  приземлился на палубу.
   Часть передней палубы провалилась; он увидел, где именно
  металлическая обшивка давала слабину. На поверхности по-прежнему
  оставалось много песка; он с тихим шорохом обтекал ноги Мура,
  комьями облепил тросы. Перед боевой рубкой он увидел палубное
  орудие, оно все еще прочно стояло на своей станине. По-видимому, оно
  неплохо сохранилось, только из дула сочился мокрый песок. Мур
  отправился на нос, осторожно ступая по скользким доскам. Он добрался
  до орудия и ухватился за него. Чуть дальше, перед пушкой, проступал
  квадрат палубного люка, на первый