к безбрежному водному пространству.
  Над судном витал черный дым; наполняя воздух вонью раскаленного
  железа и горелой плоти, он делался все жирнее и гуще, пока, наконец,
  сама луна не почернела от копоти.
   Океан в стороне от пылающего судна вдруг начал расступаться.
  Вода забурлила и вспенилась, обозначив место всплытия охотника.
  Показалась башенка перископа, за ней - прямоугольный силуэт боевой
  рубки и наконец весь влажно поблескивающий корпус, отразивший
  красноватые отблески пламени. Немецкая подводная лодка двинулась к
  своей жертве, плавно рассекая скопления трупов, обломков дерева,
  ящиков, кусков обшивки и корабельного имущества, плававших вокруг
  потопленного судна. Кто-то, поддерживая на плаву раненого товарища,
  громко звал на помощь, другой протягивал к небу окровавленные
  обрубки, в которые превратились его руки после взрыва. По воде
  расплывалось большое пятно солярки, натекшей из пробитых топливных
  отсеков сухогруза. Оно тоже горело. Бесчисленные огни отражались от
  металлического корпуса подводной лодки, пылали в глазах тех, кто
  наблюдал за происходящим с мостика боевой рубки, мерцали в волчьих
  зрачках командира подлодки.
   - Есть! Отличный удар, - перекричал он грохот взрывов. С того
  момента, как первая торпеда покинула пусковую установку, прошло уже
  десять минут. Сухогруз был обречен. - Сгинь, - проговорил командир
  подводной лодки, обращаясь к плавучему покрывалу из обломков