негопад утихал, но сухой, как песок, снег все еще хлестал меня по
  лицу. Я обрадовался, увидев, что ступени, ведущие наверх к двери 249Б,
  были посыпаны песком. Конечно, работа Стивенса - он достаточно хорошо
  знал древнюю алхимию: кости превращаются не в золото, а в стекло.
   Стивенс был там, он стоял, распахнув дверь, и через мгновение я
  оказался внутри. Через обшитые красным деревом холл и двойные двери,
  распахнутые на три четверти, на рельсах, я поспешил вниз, в библиотеку с
  читальней и баром. Это была темная комната, где светились лишь случайные
  островки - читальные лампы. На дубовом паркете лежал отблеск более
  густого света, и я слышал потрескивание березы в огромном камине. Тепло
  разливалось по всей комнате. Рядом сухо и слегка нетерпеливо зашуршала
  газета. Это, наверное, Иохансен, со своим "Уол Стрит Джорнал". И через
  десять лет можно было бы узнать о его присутствии по тому, как он читал
  свои газеты. Занятно, если не сказать, удивительно.
   Стивенс помог мне снять пальто, бормоча что-то об ужасном вечере:
  прогноз обещал сильный снегопад до утра.
   Я согласился с тем, что вечер выдался действительно ужасный, и
  огляделся на эту большую с высокими потолками комнату. Ненастный вечер,
  потрескивающий огонь и... история о духах. Я сказал, что в семьдесят три
  горячая кровь - это уже в прошлом? Может быть, это и так. Но я
  почувствовала тепло в груди от чего-то иного, не связанного с огнем или
  равнодушностью Стивенса.
   Я думаю,