ли выбрасывались из окон. Другие шли к
  подпольным акушеркам-мясникам с грязными руками или пытались сделать все
  сами. За мою хирургическую практику четыре женщины умерли у меня на
  глазах от потери крови из-за тяжелых ранений матки. Помню один случай,
  когда ранение было нанесено зазубренным горлышком бутылки, привязанным к
  венику. Сейчас трудно в это поверить, но подобные вещи происходили,
  джентльмены. В общем, такая ситуация была для здоровой молодой женщины
  худшей из всех, какие только можно вообразить.
   "Я согласна, - сказала она, наконец. - Это справедливо. Меня зовут
  Сандра Стенсфилд". Она протянула мне руку. С удивлением я пожал ее. Я
  был рад, что Элла Дэвидсон не видела, как я сделал это. Она бы ничего не
  сказала, но целую неделю кофе был бы горше, чем обычно.
   Она улыбнулась в ответ на мое замешательство - я думаю - и посмотрела
  на меня открыто. "Я надеюсь, мы будем друзьями, доктор Маккэррон. Сейчас
  мне нужен друг. Я немного напугана".
   "Я вас понимаю и постараюсь стать вашим другом, если смогу, мисс
  Стенсфилд, Я что-нибудь могу для вас сделать в настоящий момент?"
   Она открыла сумочку и достала блокнот и ручку. Раскрыв блокнот, она
  посмотрела на меня. В какой-то момент я с ужасом подумал, что она
  спросит у меня имя и адрес акушерки. Затем она сказала: "Я хотела бы
  знать, что мне лучше есть. Для ребенка, конечно".
   Я громко рассмеялся. Она взглянула на меня с удивлением.
   "Извините. Просто у вас такой деловой вид".