- Вы совсем не радикал. Ну а теперь вы
  себя чувствуете более... умиротворенно? Я правильно подобрала слово?"
   "Вполне подходяще, - сказал я. - Это слово мне нравится. Скажите
  миссис Дэвидсон, чтобы она выписала талон на следующее посещение. Я хочу
  вас видеть в начале следующего месяца".
   "Ваша миссис Дэвидсон меня не одобряет".
   "Я уверен, что это не так. - Но я никогда не умел врать, и теплота,
  возникшая между нами, сразу же испарилась. Я не провожал ее до двери
  моего кабинета. - Мисс Стенсфилд?"
   Она обернулась и застыла в ожидании вопроса.
   "Вы собираетесь оставить ребенка?"
   Она окинула меня взглядом, потом улыбнулась той загадочной улыбкой,
  секрет которой знаю только беременные женщины. "О, да", - услышал я в
  ответ, и она ушла.
   До конца этого дня я занимался похожими друг на друга случаями
  пищевого отравления, ожогов кипятком, вытаскивал кусок металла из глаза
  и дал направление на госпитализацию моему старому пациенту, у которого,
  я уверен, была раковая опухоль. Я совершенно позабыл о Сандре Стенсфилд.
  Элла Дэвидсон напомнила мне о ней, заметив:
   "Возможно, она вовсе и не потаскушка".
   Я оторвал взгляд от карточки моего последнего пациента. Я изучал ее,
  ощущая раздражение, которое чувствует большинство врачей, оказавшихся не
  в силах помочь больному. Мне пришла в голову мысль, что вместо всех этих
  колонок "Сумма к оплате", "Оплачено полностью" или "Пациент переведен",
  я должен был бы написать "Ордер на смерть". Наверное,