. Не было и коробки с мраморными черными и белыми шарами. И.
  наконец, у клуба - если это клуб - никогда не было названия.
   Впервые я попал в клуб (как я должен его теперь называть) как гость
  Джорджа Уотерхауза. Он возглавлял адвокатскую фирму, в которой я работал
  с 1951 года. Мое продвижение на фирме - одной из трех крупнейших в
  Нью-Йорке - было стабильным, но крайне медленным. Я трудился, как мул,
  но у меня не было настоящих способностей. Я знаю людей, которые начинали
  с моей помощью и делали гигантские скачки, в то время как я продвигался
  медленным шагом. Я наблюдал за всем этим без особого удивления.
   За все время до того дня, когда Уотерхауз зашел ко мне в офис в
  начале ноября, мне довелось лишь обменяться с ним парой любезных фраз,
  посещать вместе обязательный банкет, устраиваемый фирмой ежегодно в
  октябре и встречаться чуть чаще накануне спада 196... года.
   Этот визит был столь необычным, что у меня возникли неприятные мыли
  об увольнении, равно как и надежды на неожиданное продвижение. Уотерхауз
  стоял у двери, облокотившись о косяк, со своим сверкающим значком
  общества Фи-Бета-Капа на пиджаке и говорил вежливые общие фразы - ничего
  из того, что он сказал, не имело какого-то значения. Я ждал, когда он
  закончит с любезностями и перейдет к делам: "Да, по поводу этой справки
  Кейси" или "Нас попросили расследовать назначение мэром Салковича на..."
  Но, казалось, дел никаких и не было. Он посмотрел на часы и сказал, что
  ему была приятна