что я смогу оставаться на работе
  еще месяц или шесть недель. Честно говоря, такая мысль приходила мне в
  голову. Что ж, спасибо за то, что вы меня напугали".
   На этот раз я проводил ее до двери. Мне хотелось спросить ее, сколько
  у нее оставалось денег и как долго она сможет прожить на них. Но я
  слишком хорошо знал, что на такой вопрос я не услышал бы ответа. На
  прощание я пошутил по поводу ее витаминов. Она ушла. Я думал о ней в
  свободные минуты весь следующий месяц, и...
   На этом месте Иохансен прервал рассказ Маккэррона. Они были друзьями,
  и это, как мне кажется, давало ему право задать вопрос, о котором мы все
  думали.
   "Ты полюбил ее, Эмлин? Ведь потому ты постоянно упоминаешь о ее
  глазах, улыбке и о том, как ты "думал о ней в свободные минуты?"
   Я подумал, что подобное вмешательство должно было рассердить
  Маккэррона, однако этого не произошло. "Ты вправе задать этот вопрос",
  -сказал он и замолчал, глядя в огонь. Могло показаться, что он задремал.
  В этот момент выстрелило сухое полено, искры закружились в камине, и
  Маккэррон посмотрел вокруг, сначала на Иохансена, а потом на всех
  остальных.
   "Нет, я не любил ее. То, что я говорил о ней, очень напоминает те
  детали, которые обычно замечает влюбленный мужчина - выражение глаз,
  одежда, смех". Он зажег свою трубку специальной зажигалкой, затянулся и
  выпустил облачко дыма, стлавшееся вокруг его головы ароматной завесой.
   "Я восхищался ею. И мое восхищение росло с