отправят тебя на пенсию...
  Да, я приготовлю тебе виски со льдом". Она нежно меня поцеловала. Бог
  знает, что Эллен прочитала на моем лице, но она преуспела в этом за все
  те годы, что мы прожили вместе.
   Ничего не произошло в последующие недели. Когда я мысленно
  возвращался к необычному предложению Уотерхауза - воистину необычное,
  ибо оно исходило от человека, с которым я встречался не чаще двенадцати
  раз в году и которого я видел в обществе от силы на трех приемах или
  вечеринках, включая банкет фирмы в октябре, - мне начинало казаться, что
  я неправильно истолковал выражение его глаз, и что он действительно
  пригласил меня случайно и забыл об этом. Или даже сожалел, что так
  поступил. Но вскоре он зашел ко мне как-то уже под вечер. Хотя ему было
  уже за семьдесят, он все еще выглядел атлетически. Он спросил: "Если вы
  по-прежнему не прочь выпить что-нибудь в клубе, не хотите ли прийти
  сегодня?"
   "Хорошо... Я..."
   "Прекрасно. - Он вложил мне в руку листок бумаги. - Здесь адрес".
   Он ждал меня у входа в клуб в тот вечер, и Стивенс открыл нам дверь.
  Вино было превосходно, как и обещал Уотерхауз. Он не сделал ни малейшей
  попытки представить меня присутствующим - сначала я счел это проявлением
  снобизма, но потом отбросил эту мысль. Но двое или трое сами
  представились мне. Одним из них оказался Эмлин Маккэррон, тогда ему было
  под семьдесят. Он протянул руку, и мы обменялись коротким рукопожатием.
  Его кожа была сухой и жесткой,