очти как у черепахи. Он спросил меня,
  играю ли я в бридж. Я ответил, что не играю. "Дьявольски хорошая штука,
  - сказал он. -Эта проклятая игра сделала больше, чтобы убить
  интеллектуальную беседу после ужина, чем что-либо другое в этом веке". С
  этими словами он удалился в полумрак библиотеки, где полки с книгами,
  казалось, уходили в бесконечность.
   Я поискал глазами Уотерхауза, но он исчез. Чувствуя себя немного не в
  своей тарелке, я подошел к камину. Как я, по-моему, уже упоминал, он был
  огромных размеров, особенно для Нью-Йорка, где квартиросъемщики вроде
  меня с трудом могли себе представить подобную роскошь, служащую для
  чего-то большего, чем приготовление воздушной кукурузы и поджаривание
  хлеба. Камин в 249Б на 35 Ист-Стрит был достаточно большим, чтобы
  зажарить в нем быка. Вместо каминной доски его обрамляла каменная арка.
  Ее центральный камень немного выступал, он находился как раз на уровне
  моих глаз, и даже при таком слабом свете я без труда смог прочитать
  вырезанную на нем надпись: ЭТО САМ РАССКАЗ, А НЕ ТОТ, КТО ЕГО
  РАССКАЗЫВАЕТ.
   "Вот вы где, Дэвид, - сказал Уотерхауз за моим плечом, и я вздрогнул.
  Он вовсе не бросил меня, а только отлучится ненадолго куда-то, чтобы
  принести напитки. - Вы предпочитаете скотч с содовой, не так ли?"
   "Да. Спасибо, мистер Уотерхауз".
   "Джордж, - сказал он. - Здесь просто Джордж".
   "Хорошо, Джордж, - произнес я, хотя мне показалось немного безумным
  называть его по имени.