" и запаковывать гамбургеры. Люди, которые
  покупают их, не ведают, кто она, и никогда не догадаются, никогда-никогда,
  за миллион лет не догадаются, что она предпочла бы им глотки перерезать, чем
  смотреть на их рожи. Роби все плакал, квартира наполнилась его криком,
  кто-то стучал по стене, и у нее самой драло в горле.
   - Так ты хочешь плакать, ТАК ТЫ ХОЧЕШЬ ПЛАКАТЬ? - закричала она, хватая
  сопротивляющегося младенца под мышки. - ТАК ТЫ У МЕНЯ ПОПЛАЧЕШЬ!
   Она смахнула кастрюльку с плиты и включила горелку до отказа.
   Но Роби, испорченное отродье, все скулил и боролся против ее воли. Она не
  хотела этого делать, это жгло ее сердце, но что хорошего в ребенке, который
  не слушается матери?
   - Не доводи меня до этого! - Она затрясла Роби, как мешок с мясом. - Не
  заставляй меня причинять тебе боль! - Его лицо было искажено криком. Мэри
  уже его не слышала, а ощущала только давление от крика, перепиливающее
  череп. - Не заставляй меня! - предостерегла она, затем ухватила малыша за
  шею и шлепнула по лицу.
   Горелка позади нее накалилась докрасна.
   Роби не поддавался ее воле, не успокаивался. Кто-нибудь может вызвать
  свиней. И если это произойдет...
   В стену с той стороны замолотил кулак. Роби вырывался и лягался. Он
  старался сломать ее волю, а такого прощать нельзя.
   Она почувствовала, как скрипят ее зубы, как кровь пульсирует в висках.
  Маленькие красные капельки побежали из носа Роби, и его крик был как голос
  мира в конце