наличные, так пусть получает то, за что заплатил. Но сейчас я
  спешил, а посему ткнул его еще раз и сказал:
   - Джанки! Проклятье Джанки, очнись.
   Я тряс его, таскал за волосы, угощал оплеухами, но он только мотал
  головой, мычал, ворчал и брыкался. Я уж и тянул его, и толкал, и наконец мне
  удалось поставить Джанки на ноги. Глаза его по-прежнему были закрыты, а
  голова безвольно висела, но, по крайней мере, Джанки стоял. Я отпустил его.
  Он закачался, но не упал.
   - Джанки, - сказал я, - это я, Клей. Очнись же, черт возьми.
   Но он все не очухивался. Он не знал человека по имени Джанки. Он не
  знал человека по имени Клей. Он вообще никого не знал.
   - Ладно, щенок, - пробормотал я, - сейчас мы тебя растормошим.
   Я развернул его и повел в совмещенный санузел. Душа тут не было, но
  была ванна, и я заставил Джанки забраться в нее, помог усесться и услышал
  невнятное: "Спасибо, друг". На миг мне стало жаль этого несчастного жалкого
  дурня, захотелось оставить Джанки Стайна в его аду, уйти и поискать
  где-нибудь еще. Но он по-прежнему был моей единственной надеждой.
  Билли-Билли здесь нет, это очевидно, но где-то он был, и Джанки мог знать,
  где именно. Поэтому я заткнул дыру в ванне пробкой и пустил холодную воду.
   Когда ванна наполнилась примерно наполовину, Джанки мало-помалу начал
  соображать. Начал, но не более того. Он открыл глаза и увидел меня, но не
  узнал.