ло потом, Клей?
   - Эд привез меня с собой в Нью-Йорк. Какое-то время я возил сигареты в
  Канаду, недолго работал в профсоюзном движении "Новый взгляд". Шел в гору.
  Эд знал, что я - его человек.
   - Но почему ты должен быть его человеком, Клей?
   - Почему? Где я был бы сейчас, не проезжай он мимо той ночью. - Я
  закрыл глаза. - В тюрьме. Тянул бы срок от двадцатки до пожизненного за
  угон, непреднамеренное убийство и еще полдюжины разных правонарушений.
   - Это была студенческая шалость, тебя могли осудить условно.
   - Девчонка погибла, Элла. Какая уж тут студенческая шалость? И больше
  никто пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь. Эд меня спас, значит, я был
  его должником. Кроме того, я не знал, что мне нужно. Меня ничто особенно не
  привлекало. Сидеть с девяти до пяти в конторе в качестве писаря или
  бухгалтера? Нет, это не по мне. - Я открыл глаза и взглянул на нее. - Мне
  нравится моя жизнь, Элла. Тебе придется смириться с этим, поверить в это.
  Мне сейчас хорошо.
   - Какое же из твоих лиц настоящее. Клей? - спросила она.
   - Никакое. Или оба. Почем мне знать? Я испытываю к тебе чувство, Элла.
  Кабы я мог себе позволить, я любил бы и Билли-Билли Кэнтела, даже если бы
  мне пришлось устроить ему несчастный случай. Но я не имею права на чувства,
  когда речь идет о работе.
   - Значит, ты умеешь включать и выключать свои чувства?
   - Включать не умею, Элла, только выключать.