узкие точеные скулы.
  Неизвестный стоял спокойно и ждал. Когда загорелась вторая спичка, он что-то
  коротко сказал. Комиссар уловил имя Шаму-рад-хана.
   -- Вот что, Степан: разбуди Рахимова, пусть с ним поговорит!..
   Пока часовой ходил, ночной гость стоял как изваяние и смотрел куда-то в
  степь. Комиссара встревожил этот взгляд, и он правой рукой нащупал рукоятку
  нагана.
   Подошел взводный Рахимов с фонарем. Комиссар внимательно разглядывал
  гостя. Это был молодой туркмен, лет двадцати. Худое бесстрастное лицо его
  ничего не выражало. Такими же бесстрастными и холодными были глаза. Он
  смотрел прямо, не мигая.
   Рахимов о чем-то спросил у него вполголоса. Тот, как бы нехотя, что-то
  ответил.
   -- Говорит, нет Шамурад-хана, бежал. А сам в наш отряд хочет... --
  перевел Рахимов. Пока он говорил, гость настороженно смотрел на него.
   -- Спроси его, как он попал в крепость, -- сказал комиссар.
   Гость, ничего не ответив, повернулся и пошел к могильнику. Телешов
  хотел его остановить, но комиссар сделал знак рукой и пошел за неизвестным.
   В отряде уже никто не спал. Группа бойцов собралась возле могильника.
  Командир Пельтинь, высокий сухощавый латыш с рукой на свежей перевязи, как
  всегда, молчал и угрюмо смотрел на гостя. Тот уверенными движениями
  разбрасывал сухой бурьян у края древней полуразрушенной ниши. Под ним
  оказался узкий глубокий проход. Гость прыгнул туда и исчез в темной впадине.
  Бойцы переглянулись. Комиссар шагнул