лись по деревянной не скрипучей лестнице на второй этаж, остановились у одной из дверей в полутемном коридоре - редко горели неяркие лампочки в настенных, под старину, светильниках.
   - Всеволод Иванович не любит яркого света, - объяснил Володя и нажал по-европейски низко поставленный выключатель, за дверью зажегся свет.
   - Я вас здесь подожду. И оставьте, пожалуйста, оружие, у нас не положено, - словно извинился провожатый.
   Кастет вытащил револьвер, в чистом воздухе дома сразу запахло пороховой гарью, подержал немного в руке, радуясь привычной тяжести боевого оружия, заметил, что провожатый Володя слегка переменил позу, готовясь к боевому броску, и, взявши за ствол, передал ему револьвер. Достал из карманов патроны.
   Володя бесстрастно взял оружие - похоже, в этот дом было принято приходить со стволами, только чуть приподнял брови, оценив качество револьвера.
   В Малой гостиной его действительно ожидал старый знакомый - тот самый мужчина с безжалостной улыбкой матерого вожака стаи, с которым Кастет встречался в гостинице "Пулковская". Был там еще ласковый старичок - Петр Петрович и остался, войдя вслед за Кастетом, провожатый Володя.
   - Ну, здравствуй, Алексей Костюков, - сказал, поднимаясь с кресла, хозяин, - извини, тогда не представился, гордыня обуяла, думал - все меня в лицо знают.
   Ты вот - не знал, да и после не поинтересовался, думал - разной жизнью мы живем, по разным дорогам ходим... Зовут меня - Всеволод Иванович Киреев, погоняло - Кирей. Ты - не вор, так что зови по имени-отчеству, тебе не трудно, а мне приятно будет. А встретились мы нынче по твоим делам-проблемам, ежели договоримся - вместе их решать будем, ежели нет... Я тебя, конечно, в беде не кину, но и сильно не помогу. Один останешься - много крови прольется, а тебе она нужна, эта кровь? Ты вот день колбасишь - уже три трупа, да друга твоего, Ладыгина, вспомнить,