итает, что этот взрыв находится в тесной связи с серией терактов, относящихся к реакции на антинаркотическую политику нового руководства города.
   Международный терроризм...
   Все. Пора.
   - Так, достаточно. Обо всем этом я могу прочитать в газетах, - громко сказал Пушкин и, стукнув ладонью по столу, презрительно посмотрел на заткнувшегося на середине фразы докладчика.
   - Сядьте, господин майор, - сказал Пушкин, и майор быстро сел.
   - Вы что себе думаете ? - придушенным голосом спросил он и обвел взглядом повернутые к нему лица высшего милицейского руководства города. - Вы что, считаете, что я тащился сюда из Москвы для того, чтобы три с лишним часа выслушивать эту безответственную херню про взрывы на рынках и про каких-то Дасаевых с пистолетами и взрывчаткой?
   Ответа не последовало, да он и не был нужен.
   Пушкин чувствовал, как в нем открываются клапаны и запоры, удерживавшие злость и раздражение, и это доставило ему удовольствие.
   - Вы, блядь, что - решили притвориться идиотами и сделать вид, что не знаете, зачем я вас собрал? Вы решили засрать мне мозги высосанными из... из пальца цифрами и впечатляющими фактами, которые вы быстренько нагребли из оперативных сводок? Не-ет... Так дело не пойдет.
   Пушкин взял стакан, допил коньяк и снова закурил.
   Над столом стояла мертвая тишина.
   Попытка заморочить столичного начальника позорно провалилась, и все поняли, что сейчас начнется разнос. Но не очень-то испугались.
   У людей, вмонтированных в конструкцию, где один подчиняется другому, быстро вырабатывается иммунитет к начальственным оскорблениям, к унижению достоинства, к должностным угрозам и к прочим атрибутам последовательного подчинения. Во-первых, обычно все эти громы и молнии мало чего стоят, а во-вторых, изнасилованный всегда мог отыграться на том, кто находился ниже него. Так что никто не задрожал, а капитан