ого сделать, не такой человек!
   - Так я ж и не говорю, что это он, - Сергачев будто обрадовался чему-то, - я говорю, что квартирка его. А сам он в это время в поездке был, в Москву ездил. В квартирке же евоной два человечка были, думаю так - друзья его. Одного мы уже знаем.
   Сергачев достал из невесть откуда взявшейся папочки листочек бумаги, на стол Кирею положил, пальчиком легонечко подтолкнул.
   - Человек этот, Ладыгин его фамилия, хороший человек, положительный, доктор. Ни к чему доктору Ладыгину сейфы вскрывать, да и не умеет он этого.
   Второго человечка не знаем пока, но... - Сергачев поднял вверх розовый палец, - но догадываемся. И работаем, догадки эти проверяючи. Вот так. Это факты. А мысли мои по этому поводу такие...
   Петр Петрович замер, будто ожидая - интересны его мысли Кирею или нет.
   - Покурю я, Петрович, у форточки тут покурю, чтоб тебе не мешало, - сказал Кирей и вылез из-за стола.
   Подойдя к окну, он привычно зыркнул на двор, сторожко так ощупал округу глазами и только после этого открыл форточку и закурил, стараясь, чтобы дым уходил на улицу. Ни с кем и никогда, даже в ранней своей хулиганской юности не вел себя Всеволод Киреев так, как поставил себя по отношению к Сергачеву.
   Уважал он Петровича, как никого уважал.
   Разное было у Кирея с людьми, бывало - боялся кого, особенно по первости, тогда старался быть от того подальше. Бывало - уважал. По-своему, по-воровски.
   Старых воров уважал, за опыт, за сметку, удаль какую-то, молодечество, не на наглости основанные, а на уверенности в себе. Работяг уважал, мастеровых, заумелие, сноровку, ловкость в работе...
   Петровича же уважал за все, за то, что спец в своем деле был - каких поискать, за порядочность, знал - не предаст и не продаст Петрович, потому как не за деньги работает, за что - Кирей так и не понял, но - сам пришел и с тех пор служит, как