лежи, сейчас я одежду принесу, высохла уже, наверное.
   - Так уж и маленький, - слегка обиделся Кастет, - обычный, средненький!
   Они опять долго пили чай и кофе, Кастет с блинами, Светлана с сигаретой.
   Молчали. Негромко пел какой-то иностранный певец.
   - Это кто? - спросил Кастет.
   - Джо Кокер. Нравится?
   - Мне все у тебя нравится... И ты нравишься...
   Кастет полез за сигаретами.
   - А я, может, специально все делаю, чтобы тебе понравится. Я, может, охомутать тебя хочу! - Светлана говорила веселым, шутливым голосом, но глаза и лицо были грустными.
   Она потушила только что начатую сигарету, тут же взяла новую и сказала:
   - Спрашивай, ты же спросить что-то хочешь.
   - А можно мне кофе? - спросил Кастет.
   Светлана встала, потянулась за банкой кофе, достала кофемолку. Была она не в том, не вчерашнем халате, а в каком-то полупрозрачном творении, названия которого Кастет не знал, но чувствовал, что, если бы она расхаживала перед ним просто голой, это возбуждало бы его меньше. Длины халата хватало только на то, чтобы с трудом прикрыть ягодицы. Под тонкой гладкой кожей ног угадывалось движение мышц.
   - Чего замолчал? - спросила Света, прекрасно понимая причину Костюкова молчания.
   - Гламур, - не думая, выдохнул Кастет.
   - Во-во, гламур, - согласилась Светлана, - а ты хоть знаешь, что это означает?
   Кастет помотал головой. Как подросток, стыдящийся своего возбуждения, он нагнулся вперед, вцепившись в край стола.
   - А означает это "колдовство", "очарование" и так далее. В общем, шик, блеск, красота... Я ж училка, мой юный друг. Английского языка училка. И французского...
   Светлана присела перед ним на корточки, упершись круглыми загорелыми коленками в Лехины ноги, заглянула ему в глаза.
   - Кстати, о французском.о Может, ты трахнуться хочешь, может, тебе невтерпеж, так давай... у меня,