и теперь спросишь, пожалуй...
  
  ***
  
   Как только Кастет с кавказцем вышли из подъезда, старший группы наблюдения связался с Сергачевым.
   Петр Петрович спокойно выслушал рассказ о перестрелке, философски подумал - все правильно, если у мужчины появилось оружие, он должен из него стрелять.
   Старшему же подтвердил прежде поставленную задачу - беречь и наблюдать!
   Посидел. Подумал. Пососал карамельку "Барбарис" - врачи настрого запретили курить, решил Кирею пока не звонить. Просчитал, что может случиться дальше, сказал сам себе - а вот так уже нельзя. И связался со старшим группы.
   - Вы где сейчас?
   - Черт его знает, - честно признался тот, - переулочек какой-то на Петроградской, рядом с Большим, названия нет, дебоширы таблички посшибали, должно быть. Объект чеченца упаковал, сейчас разговоры разговаривает.
   - Что, правда чеченец?
   - Их разберешь, черный - это точно, может и не чеченец...
   - Я еду к вам. Продолжайте наблюдение, объект не тормозить, не задерживать. Приеду - сам разберусь.
  
  ***
  
   Кастет вылез из машины, оглянулся на плачущего Рустама, вздохнул и набрал номер телефона Черных. Тот сразу поднял трубку.
   - Тут такое дело, Женя, - и Кастет как мог пересказал события пятничного дня.
   Женя Черных надолго замолчал.
   Ехать с Каменного острова до Большого проспекта Петроградской стороны, да на хорошей машине - минутное дело.
   Кастет не услышал, скорее почувствовал, что сзади кто-то подходит, сунул было руку за пазуху, но услыхал мягкий спокойный голос:
   - Не надо, Леша, я - друг.
   Медленно повернулся, сжимая ладонью револьверную рукоять, увидел пожилого мужчину, невысокого, лысого, в смешных старомодных очках с толстыми стеклами.
   Старичок на улице был один и весь светился добротой и спокойствием. Кастет расцепил пальцы, уложил револьвер в его кожаное жилище, вытащил руку из-за