го мутило от страха, но он
  повторял себе: "Я не собираюсь умирать". Он даже заставлял себя шутить:
  "Не хочу стать сенсацией для первой страницы газеты". Две женщины,
  садившиеся в такси, джаз, игравший на Дворцовом молу, слово "таблетки",
  тающее, как белый дымок в бледном чистом небе, - это и была реальность, а
  не рыжий Кьюбит, ждавший возле почтового ящика. Хейл повернул обратно,
  снова пересек дорогу и быстро пошел назад, к Западному молу; он не убегал,
  у него был свой план.
   Нужно только найти себе девушку, думал он, тут, наверно, их сотни, и
  все мечтают познакомиться с кем-нибудь в Троицын день; каждая хочет, чтобы
  с ней выпили, потанцевали у Шерри, а потом проводили ее домой в дачном
  поезде, подвыпившую и ласковую. Это - самое верное дело, всюду ходить со
  свидетелем. На вокзал идти сейчас не следовало, даже если бы против этого
  не восставала его гордость. Его, конечно, будут подстерегать именно там;
  легче всего убить одинокого человека на железнодорожной станции: им стоит
  только стать плечом к плечу у двери вагона или прижать его в толкотне к
  барьеру, ведь именно на станции банда Коллеони прикончила Кайта. Вдоль
  всей набережной во взятых напрокат за два пенса шезлонгах сидели девушки,
  мечтая с кем-нибудь познакомиться, - все, кто приехал без своего дружка:
  секретарши, продавщицы, парикмахерши - последних можно было узнать по
  свежему и модному перманенту, по тщательно наманикюренным