усила в баре, - ответила она. - Они меня угостили, значит,
  я все-таки выручила кое-что из своих десяти шиллингов.
   - Ну, закусите еще.
   - Нет, больше не хочется, - сказала она, раскинувшись в шезлонге так,
  что юбка ее поднялась до колен, открыв красивые ноги, и с каким-то
  плотским наслаждением добавила: - Какой чудесный день! - Она оглянулась
  назад, на сверкающее море. - Все равно они об этом пожалеют, да еще как!
  Там, где дело касается честности, я непреклонна.
   - Вас зовут Лили? - спросил Хейл. Юноши не было видно, он исчез, Кьюбит
  тоже исчез. Вокруг не было ни одного знакомого лица.
   - Так называли меня они, - ответила женщина. - Мое настоящее имя Айда.
   К избитому древнегреческому имени сейчас, показалось Хейлу, вернулось
  что-то от его прежнего величия.
   Она сказала:
   - Вы плохо выглядите. Вам надо пойти куда-нибудь и поесть.
   - Без вас я не пойду, - возразил Хейл. - Я хочу только одного -
  остаться здесь с вами.
   - Вот это приятные речи, - сказала она. - Хотела бы я, чтобы Том вас
  послушал... писать он умеет очень страстно, а вот говорить...
   - Он хочет жениться на вас? - спросил Хейл.
   От нее пахло мылом и вином, она воплощала уют, покой и ленивое сонное
  физическое блаженство; от ее крупных хмельных губ, от ее роскошной груди и
  ног веяло чем-то, напоминающим детство и материнскую ласку, и это находило
  отклик в измученном и смятенном мозгу Хейла.
   - Он уже был женат на мне один