тоником и ушел с Касл-сквер. Колли Киббер всегда работал честно, всегда
  носил шляпу такого фасона, как на фотографии, напечатанной в
  "Мессенджере", всегда вовремя оказывался на месте. Вчера в Саутенде его
  никто не окликнул; газета ничего не имела против того, чтобы иногда
  сэкономить свои гинеи, но не следовало допускать это слишком часто.
  Сегодня его должны были узнать - он и сам хотел этого. По некоторым
  причинам он не чувствовал себя в безопасности в Брайтоне, даже среди
  праздничной толпы в Духов день.
   Он прислонился к перилам у Дворцового мола и повернулся лицом к толпе,
  которая беспрерывно раскручивалась перед ним, словно моток двухцветного
  провода, - люди шли парами; по лицу каждого было видно, что он твердо
  решил сегодня как следует повеселиться. Всю дорогу от вокзала Виктория они
  простояли в переполненных вагонах; чтобы позавтракать, им придется долго
  ждать своей очереди; в полночь, полусонные, они будут трястись в набитом
  поезде, опаздывающем на целый час, и по узким улицам, мимо закрытых баров,
  устало побредут домой. С огромным трудом и огромным терпением они
  выискивали зерна удовольствия, рассеянные на протяжении этого длинного
  дня: солнце, музыку, шум миниатюрных автомобилей, поезд ужасов,
  проносящийся между рядами скалящих зубы скелетов под набережной у
  Аквариума, палочки Брайтонского леденца, бумажные матросские шапочки.
   Никто