достаточно сделал. Я не из боязливых, ты это знаешь, но я здорово
  струхнул... Понимаешь, если его найдут раньше времени, соваться в кафе
  Сноу просто безумие.
   - Не говори так громко, - напомнил Малыш. - Если никто больше не хочет
  идти, пойду я. Я не боюсь. Мне только иногда надоедает работать с такими
  трусами, как вы. Иногда я думаю, что лучше бы мне работать одному. -
  Послеполуденное солнце сияло над морем. - Кайт был настоящий парень, но
  Кайта уже нет, - сказал он. - За каким столом ты там сидел? - спросил он
  Спайсера.
   - Как раз посредине. Направо от двери. Стол для одного человека. На нем
  стоят цветы.
   - Какие цветы?
   - Не знаю, какие. Желтые цветы, - ответил Спайсер.
   - Лучше не ходи, Пинки, - сказал Дэллоу, - лучше брось это. Неизвестно,
  что может случиться.
   Но Малыш был уже на ногах и своей деревянной походкой шел вдоль
  длинного узкого зала над морем. Невозможно было сказать, боялся ли он; его
  юное и в то же время старчески неподвижное лицо ничего не выражало.
   В кафе Сноу час пик был уже позади, и столик оказался свободным. По
  радио гремела какая-то мрачная музыка, передавали записанный на пленку
  концерт органиста - громкий vox humana вибрировал над усеянной крошками и
  пятнами пустыней грязных скатертей; казалось, уста целого мира оплакивали
  жизнь и горести человечества. Официантки сдергивали скатерти, по мере того
  как освобождались столы, и накрывали к чаю. Никто не