которыми чертами Чарли Мойна, во всяком случае, его воспаленными
  глазами. Галантные джентльмены, щедрые джентльмены, настоящие джентльмены.
  В холле "Империала" со стен свисали напыщенные рекламы, солнце бросало
  отлогие лучи сквозь ветви платанов, и колокольчик звонил и звонил,
  призывая к чаю, в каком-то пансионе на Корэм-стрит.
   "Попробую-ка я столик, - подумала Айда, - и тогда уж буду знать".
   Когда она добралась до дома, в передней лежало письмо - открытка с
  изображением Брайтонского мола. Если бы я была суеверной, подумала она,
  если бы я была суеверной... Она перевернула открытку. Это писал всего лишь
  Фил Коркери, который просил ее приехать. Каждый год она получала такую же
  открытку из Истборна, из Гастингса, а однажды получила из Абернстуита. Но
  она ни разу не поехала. Он был не из тех, кому ей хотелось бы подавать
  надежды. Слишком уж тихий. Таких она не считала мужчинами.
   Она вышла на лестницу, ведущую в подвал, и позвала старика Кроу. Ей
  нужны были еще две руки для спиритического сеанса, и она знала, что
  старику это доставит удовольствие.
   - Дедушка Кроу, - позвала она, глядя вниз на каменную лестницу. -
  Дедушка Кроу.
   - Что вам, Айда?
   - Я собираюсь повертеть столик.
   Она не стала ждать его, а поднялась к себе, чтобы все приготовить.
  Комната выходила на восток, и солнца в ней уже не было. Стало прохладно и
  сумрачно. Айда включила газовый камин и задернула