ели, никак не способные привыкнуть к российскому обычаю
  задерживать зарплату, а турки, о которых с гордостью трепался по телевизору
  мэр, что-то не появлялись. Видимо, тоже прослышали о новых традициях касаемо
  вознаграждения за труд и не хотели превращать свою жизнь в бесконечный
  ленинский субботник...
   Отрок перегнулся к нему, в нос ударил густой запашок портвейна:
   - Давай вон туда, к забору... Ага. Глуши реактор. Юлия, я вас имею честь
  душевно пригласить отдаться...
   - Что, здесь? - в ее голосе Родион что-то не почуял особенного протеста.
   - А в лифте лучше было? Тут тебе и музыка играет, и вино под рукой...
   - А этот? - хихикнула Юлия.
   - А чего, пусть сидит, чего не видел? Дети, что ли? Ему по должности
  смущаться не полагается... лови купюру, шеф. Хочешь, иди погуляй, сопри вон
  унитаз для дома, для семьи, а хочешь, сиди тихонечко и меняй кассетки...
  Юлия, любовь моя на всю сегодняшнюю пятницу... - и в следующий миг затрещали
  застежки-липучки ее курточки.
   - Эй! - сказал Родион громко. - Я на этом собачьем ветру гулять не
  собираюсь...
   - Ну, тогда сиди и учись... - придушенным голосом бросил отрок. - Только
  помолчи, кайф влюбленным не ломай...
   Нет, такого с ним еще не случалось в многотрудной работе
  незарегистрированного частного извозчика... Он пропустил момент, когда
  следовало, плюнув на все и забрав ключ зажигания, вылезти из машины - не до
  утра же будут блудить... Отчего-то выходить теперь казалось еще