убку, встал и начал медленно прохаживаться за спинами сидящих в
  президиуме людей. В сером, так хорошо известном по портретам кителе, в
  прямых, невоенного покроя брюках, заправленных в сапоги, с трубкой в
  полусогнутой руке, он бесшумно передвигался взад и вперед, иногда
  присаживаясь на свое дальнее место в ряду - разумеется, его никто не
  занимал - и снова вставая, чтобы продолжить свое медленное и тихое
  хождение.
   Время от времени Сталин останавливал выступающих, задавая им вопросы
  или бросая короткие реплики.
   В зале стояла тишина, но, когда Сталин замедлял свой и без того
  медленный бесшумный шаг и пристально смотрел на оратора или слегка
  приподнимал руку с зажатой в кулаке трубкой, тишина становилась еще более
  ощутимой, потому что все понимали: он хочет что-то сказать. И тогда тот,
  кто стоял на трибуне, невольно умолкал и оборачивался в сторону Сталина.
   Совещание длилось несколько дней. С первого же дня оно приобрело острый
  дискуссионный характер. Один за другим поднимались на трибуну
  военачальники, чьи имена были хорошо известны Звягинцеву, чьи лица он знал
  по портретам. Все выступавшие единодушно отмечали, что Красная Армия имеет
  надежное вооружение. И тем не менее, утверждали ораторы, личный состав
  армии, особенно пехоты, знает военную технику недостаточно и не умеет ее
  использовать в зимних условиях. Почти все говорили о том, что
  северо-западный