азались теперь Гитлеру непростительной глупостью.
   И сейчас его буравящий и вместе с тем явно растерянный взгляд бегал по
  лицам Риббентропа, Шмидта, Хильгера, требуя от них помощи и одновременно
  как бы обвиняя их в том, что произошло.
   Но все они молчали. Сам же Гитлер явно выдохся. Он вложил всю свою
  искусственную страсть, все свое, так сказать, самовозбуждение в
  подготовленный им план и теперь был обессилен.
   Глухим, бесцветным голосом он наконец пробурчал, что, прежде чем дать
  ответ на поставленный вопрос, должен проконсультироваться с Муссолини.
   Все, что произошло затем, было беспомощным повторением вчерашнего
  окончания встречи. Гитлер посмотрел на часы, сослался на позднее время и
  возможность воздушного налета.
   Вторая встреча, которую Геббельс заранее приказал газетам оценивать как
  "историческую", "углубившую" германо-советскую дружбу, закончилась
  безрезультатно.
   Заготовленные статьи в вечерних газетах не появились.
   Поздно вечером в советском посольстве состоялся прием.
   Гитлер на прием не приехал.
  
  
   Да, он не приехал на прием, хотя о его присутствии там была
  предварительно достигнута негласная договоренность. Рейхсканцлера
  представлял Риббентроп.
   Своим отсутствием Гитлер хотел показать Кремлю крайнее недовольство
  ходом переговоров. Он понимал, что в Москве растет подозрение относительно
  действий Германии и ее конечных намерений. Но вместе с тем был уверен