в даже
  приподнялся, вглядываясь в спины сидящих перед ним людей, стараясь по их
  движениям определить, кто именно и кому передает в данный момент этот
  злосчастный листок. Но тщетно! Казалось, что все люди в передних рядах
  сидят не шелохнувшись или сосредоточенно делают записи в своих блокнотах.
   Тогда Звягинцев стал утешать себя надеждой, что записка его,
  путешествуя по рядам, затерялась, что кто-то, поглощенный речью очередного
  оратора, отложил ее, забыл передать дальше или просто уронил.
   Звягинцев перевел свой взгляд туда, к президиуму, точнее, к едва
  различимому с того места, где он сидел, ящику для записок, стоящему на
  маленьком столике. Но как будто никто из первых рядов не выходил к этому
  столику.
   И когда высокий, подтянутый, с хорошей строевой выправкой военный, в
  очередной раз появившись откуда-то сбоку, подошел к столику и опустил руку
  в ящик, чтобы вынуть накопившиеся записки и передать их в президиум,
  Звягинцев почти успокоился: он был уверен, что его записки в ящике не
  было.
   Чисто механически он стал наблюдать за военным. Тот легким шагом, держа
  перед собой вытянутую руку с записками, поднялся по лесенке, ведущей в
  президиум, сделал несколько шагов, обходя ряды и, видимо, желая пробраться
  к председательствующему на этот раз Тимошенко, но увидел идущего прямо на
  него Сталина, поспешно, совсем по-граждански повернулся, потом побежал
  назад и, положив записки перед сидевшим