нему иронически-беспечным тоном,
  явно противоречащим их смыслу, Звягинцев поспешно ухватился именно за их
  смысл.
   - Вот-вот! - воскликнул он. - А мы?..
   И он настороженно-вопросительно посмотрел на Королева.
   Тот снова поднял голову. Они встретились взглядами. На этот раз
  Звягинцев не увидел на лице полковника ничего, что напоминало бы усмешку
  или даже улыбку.
   - Что мы? - неожиданно хмуро и даже подозрительно переспросил Королев.
  - Все, что страна в состоянии дать армии, она ей дает.
   - Павел Максимович, - решительно и с обидой в голосе сказал Звягинцев,
  - ну зачем ты так?! Ведь ты же отлично понимаешь, про что я говорю! Если
  не хочешь удостоить меня серьезного разговора, тогда так и скажи.
   Королев усмехнулся.
   - У-до-стоить! - растягивая слоги, повторил он. - Вишь, слово-то какое
  придумал! Что я тебе - князь или фон-барон какой, чтобы у-до-стаивать?
   - Но тогда зачем же ты уходишь от разговора? - с горячностью воскликнул
  Звягинцев.
   - А я никуда не ухожу. Видишь, здесь сижу, перед тобой.
   Плоскость этой остроты лишь подзадорила Звягинцева.
   - Нет, уходишь! - с еще большей настойчивостью повторил он. - И это...
  неправильно! С кем же мне поговорить, как не с тобой! Ведь мы служим
  вместе, вместе были в Кремле, ведь товарищ Сталин и к нам с тобой
  обращался!.. Это же не могло не дать толчок мыслям! А ты...
   - А что я? - по-бычьи наклонив голову, прервал его Королев. - Я, как
  видишь, сижу,