или
  содержателя одного из сомнительных заведений на Александерплатц; на лице
  его играла фатоватая, всепонимающая улыбка. Блестели густо напомаженные
  волосы.
   Ни Мейснер, ни Оскар Гинденбург не обратили на этого пшюта ни малейшего
  внимания. Они вообще перестали замечать его после того, как он
  многозначительным шепотом произнес только одно слово: "Здесь!.."
   Да, Гитлер был здесь, в этом доме, равно как и Папен, Геринг и Фрик.
   К удивлению присутствующих, и прежде всего самого Риббентропа, который
  не хуже других знал об отношении Гинденбурга к фюреру, сын президента
  Оскар уже через несколько минут уединился с Гитлером в одной из комнат.
   Никто не знал, о чем они говорили.
   Так или иначе, но одно из решающих свиданий, предшествовавших тому, что
  Гинденбург, нарушив свою клятву, назначил Гитлера канцлером, происходило в
  доме Риббентропа.
   Об этом с чувством неубывающей гордости всегда помнил Риббентроп, и -
  что еще более важно - об этом не забыл и сам Гитлер. Очень скоро
  Риббентроп распрощался с захолустьем, где жил все эти годы, переехал в
  одну из роскошных квартир на Кудам - так на берлинском жаргоне называли
  Курфюрстендам, одну из фешенебельных улиц столицы, - стал руководителем
  внешнеполитического бюро нацистской партии.
   Риббентроп был необразован, ленив, но тщеславен и высокомерен, как
  прусский аристократ.
   К его великому сожалению, он не был аристократом, и все его попытки
  хотя