ои мысли.
   Наконец он направился к двери, чуть приподняв с порога в знак прощания
  правую руку с откинутой ладонью, и скрылся.
   Сразу же оживившись, гости стали шумно прощаться друг с другом.
   Кейтель, Лей с женой и, разумеется, Ева Браун оставались ночевать в
  Бергхофе.
   Данвиц стоял в большом холле, стены которого были украшены оленьими
  рогами и гравюрами на темы "Кольца Нибелунгов", раздумывая, возвращаться
  ли ему в Берлин или переночевать здесь, на вилле, в помещении для охраны,
  но в это время к нему подошел личный шофер Гитлера и, щелкнув каблуками,
  негромко сказал:
   - Фюрер ждет вас, господин майор. Он у себя в кабинете.
   ...Гитлер сидел в глубоком кожаном кресле, расстегнув френч и вытянув
  ноги, плотно охваченные высокими сапогами. Кресло стояло у окна, и Данвиц
  уже знал, что это было любимое кресло фюрера. В нем он обычно отдыхал.
  Левая часть комнаты была рабочей - там стоял широкий письменный стол
  красного дерева и большой глобус, хотя несколько меньший, чем тот, что
  Данвиц видел в официальной резиденции фюрера в Берлине, в кабинете новой
  имперской канцелярии.
   Когда Данвиц застыл на пороге и, напряженно выкинув вперед руку,
  негромко, но с чувством, точно клятву в верности, произнес "Хайль
  Гитлер!", фюрер несколько мгновений, не отвечая на приветствие, смотрел на
  него в упор.
   Наконец Гитлер едва заметно кивнул, улыбнулся и многозначительно
  спросил:
   - Ну... Данвиц?