л свою миссию,
  обеспечив России заманчивые перспективы.
   Однако ставшая теперь красочной, темпераментной речь Гитлера о
  совпадении интересов двух держав, о возможности для России удовлетворить
  наконец свою "исторически оправданную жажду выхода к океану", судя по
  всему, также не произвела на Молотова никакого впечатления.
   И это начинало выводить Гитлера из равновесия. Ему показалось даже, что
  он увидел подобие усмешки на холеном лице Риббентропа. Бросив гневный
  взгляд на своего министра, он вскочил с места и, будучи уже не в силах
  совладать с приступом ярости, стал громко и сбивчиво кричать о том, что
  история и русский народ никогда не простят Советскому правительству, если
  оно не воспользуется открывающимися перед ним возможностями.
   Он выпаливал фразы не переводя дыхания и, когда сделал вынужденную
  паузу, чтобы глотнуть воздух, услышал негромко произнесенные слова
  Молотова.
   - Я х-хочу заметить, - сказал нарком, - что рассуждения господина
  рейхсканцлера носят несколько общий характер.
   Гитлер почувствовал себя так, точно его внезапно остановили во время
  безудержного бега. Он нервно облизал пересохшие губы и как-то странно
  тряхнул головой, точно желая убедиться, что все происходящее не наваждение
  и что этот человек в пенсне действительно осмелился произнести только что
  прозвучавшие слова.
   Но Молотов, казалось, не замечал состояния Гитлера. Он терпеливо ждал
  ответа.
   И все,