, точно ловя воздух, хотел что-то произнести, но Молотов не
  дал ему вымолвить ни слова. Не дожидаясь ответа, он сказал:
   - Советское правительство снова настаивает на разъяснениях: что
  собираются делать немецкие войска в Финляндии? Что означает понятие "новый
  порядок в Европе и Азии", неоднократно употребляемое господином Гитлером в
  его речах? В чем подлинный смысл пакта трех держав?
   Его вопросы падали, как каменные глыбы. Задав последний из них, Молотов
  сделал короткую паузу и, видимо удовлетворенный замешательством Гитлера,
  добавил уже как бы между прочим:
   - Есть и другие вопросы, в которые должна быть внесена ясность. Они
  связаны с будущим Балканских стран, точнее, с проблемой независимости
  Болгарии, Румынии, а также Турции.
   Он снова сделал паузу и потом сказал коротко и настойчиво:
   - Мы ждем ответов и объяснений.
   Казалось, что теперь-то уж произойдет нечто из ряда вон выходящее.
  Никто из тех, кому приходилось наблюдать Гитлера после его прихода к
  власти, не мог представить себе его в качестве человека, которому учиняют
  допрос.
   Серовато-землистое лицо Гитлера чуть покраснело, на уголках губ
  выступила слюна, руки впились в подлокотники кресла...
   Но взрыва не произошло. К полному удивлению Риббентропа, Шмидта и
  Хильгера, Гитлер внезапно как-то обмяк, его правое плечо несколько раз
  дрогнуло в привычном тике, он облизал языком губы, посмотрел на часы и
  неуверенно сказал: