одак" и швырнул на стол пачку цветных
  фотографий, веером разлетевшихся перед Зускиным.
   - Этими внуками? - сказал он и вдруг вскочил, с неожиданной прытью и
  бешенством обежал вокруг стола и своими короткими, но мощными пальцами в
  золотых перстнях схватил Зускина за горло, с силой ткнул мордой в
  фотографии: - Этими внуками ты клянешься, сука?
   На фотографиях действительно были чудные малыши в возрасте от полутора
  до пяти лет - играющие во дворе прелестного двухэтажного особняка...
  плавающие в бассейне перед еще одним домом в горах... катающиеся на пони и
  на санках... Клясться такими ангелами, да еще лживо, было грех.
   - Fuckin' scum! - остервенело закричал Винсент. - Потрох ебаный!
  Внуками клянешься? Разорил тебя этот форум? Я помню твои клятвы! Я тебе за
  них счас яйца на уши намотаю!
   И словно вдохновленный этой литературной метафорой, он левой рукой
  вздернул Зускина за шиворот над креслом, а правую просунул ему сзади меж
  ног, ухватил за пах и стал воплощать метафору в жизнь с такой силой, что
  Зускин, распахнув хрипящий рот, задохнулся от боли.
   - Ну? Помнишь, как ты клялся быть мне братом? - в бешенстве тряс его
  Винсент. - Помнишь, как умолял спасти твою белую жопу? И я тебя спас! От
  самого большого члена Риверсайдской тюрьмы, верно? Ты помнишь ту черную
  колумбийскую залупу? Она была больше полицейской дубинки! Ты помнишь, кто
  тебя спас от нее? Помнишь?
   - Да... да... - хрипел