мучилась. Ребята принялись сбрасывать гражданскую одежду прямо на
  блекло-зеленый древний линолеум; под одеждой оказалась камуфляжная форма
  без обычной военной символики.
  
  Полковника проворно раздели догола и оставили лежать в углу, синего и
  жалкого. Рядом с уроненной генералом шваброй.
  
  Один напялил форму Громова. Надеть маску ему помогли. Маска наделась не
  сразу - подбородок убитого оказался чуть уже, чем у лицепреемника. Бойцы
  вполголоса чертыхались. Кроме того, между скулами и ушами обнаружилось
  непокрытое пленкой пространство. Не сразу совпали с глазами прорези для
  глаз. Лжеполковник пытался расправить фальшивую кожу и часто мигал, а
  подбородок пришлось обрабатывать размягчающим раствором. Несколько взмахов
  другим баллончиком - и маска приобрела цвет человеческой кожи.
  
  - Художник, долго тебя ждать, й-йошкарола? - окликнул рыжий черноглазого
  коренастого паренька.
  
  "Художник" - это явно была кличка, содержащая признание определенного
  таланта.
  
  Солдатик виновато, но с толком засуетился - несколько движений мелькнувшей
  в шустрых руках косметички, несколько взглядов то на маску, то на
  полковника, последние штрихи. И вот он, полковник Александр Павлович
  Громов, собственной персоной. Конечно, будь у Художника больше времени, он
  сделал бы