й Зыкин, думая, что в темноте никто не проведает, сосал
  присланную из дома банку сгущенки. Молодой еще, глупый. Ничего,
  образумится.
  
  В трех ближайших к выходу апартаментах затянули песню - коротали время до
  прибытия спасателей:
  
  - Черный во-о-орон, что ты вье-о-ошься над мое-э-эю голово-ой...
  
  Прапорщик Доровских отчаянно фальшивил.
  
  Анатолий не присоединился к хору: ждать спасателей ему было недосуг.
  
  За спиной Хутчиша выбрался из своих апартаментов старший матрос Гореев. В
  титановой сетке он выпилил узкий лаз с помощью волоса, вымоченного в
  перенасыщенном солью растворе и высушенного под мышкой, чтобы на волосе
  образовалась цепочка острозубых кристалликов соли.
  
  Вот у кого не было проблем в жизни, так это у Гореева. Кроме одной. Через
  месяц он уходил на ДМБ и нынче вовсю корпел над дембельским альбомом.
  Работа эта не простая, надо, чтоб все по-людски: бархатная обложечка,
  заклепочки латунные, фотографии друзей-соратников...
  
  А выбрался он посмотреть, не осталось ли после визита непрошеных гостей
  чего-нибудь, что можно применить в оформлении альбома. К сожалению, не
  осталось.
  
  - Толян, слышь, если раньше чем через месяц возвращаться надумаешь,
  прихвати мне квадратный метр синего бархата. Или габардина. И, это,
  проволоки бы с белым