й всеобщего непонимания
  - этакой ранимой, но гордой душой, прячущей от равнодушного мира скорбные
  слезы. Единственно природная честность - черт бы ее побрал! - удерживает мою
  руку от создания этого восхитительного, хотя и несколько неточного
  автопортрета. Оцените же мои мужество и волю: я отвергаю соблазн.
   С самого детства, сколько себя помню, я вышивала на своем знамени
  девиз: "Независимость". Таково мое кредо, мой образ жизни, моя религия,
  наконец. Но всякая религия подразумевает жертвоприношения, и моя не
  исключение. На ее алтарь пришлось бросить такие естественные женские
  свойства, как сентиментальность, беззащитность и уязвимость, - ведь трудно
  назвать независимым человека, которого ничего не стоит обидеть или унизить.
  В конце концов терпеливо наращиваемый мною панцирь обрел прочность брони,
  оградил душу надежнее, чем створки раковины, скрывающие нежное тельце
  моллюска. И прошло немало времени, прежде чем я обнаружила все же его слабое
  место.
   Как показывают многочисленные исторические примеры, обрести полную
  независимость и сохранить при этом человечность под силу только святому
  отшельнику, да и то не всякому. Будде, Франциску Ассизскому и, быть может,
  еще нескольким мудрецам это, безусловно, удалось, остальные же случаи
  представляются мне спорными. Несомненно одно: живя в миру, такого
  совершенства не достичь. Здесь между независимостью и человечностью
  существует жесткая обратно пропорциональная