ми принципами во имя выживания, она теряет моральное право на
  борьбу".
   Рабин был уверен, что Израиль должен принять решение демократическим
  путем. Всю пятницу он спокойно убеждал в этом высших офицеров.
   Позднее начали говорить, что "Молния" как практическая операция была
  согласована в пятницу. Премьер-министр знал другое: только в субботу утром
  появилась возможность сказать, что участники рейда имеют некоторый шанс на
  успех. Решено было испробовать этот шанс, так как разведка из Уганды
  сообщила, что убийство первых заложников назначено на следующее утро.
   - Президент Амин вылетел на остров Маврикий на пятницу и субботу, -
  сказал позднее Рабин. - Мы считали, что ничего не может случиться, пока он
  выступает перед зрителями в ОАЕ. Это дало нам время довести все аспекты
  "Молнии" - политический, военный, дипломатический и разведывательный - до их
  логического завершения. Уже в воскресенье можно было ожидать убийств.
   Для решения проблемы, создавшейся в результате действий безумцев и
  фанатиков, не существовало никаких готовых ответов - только выбор между
  различными вариантами, каждый из которых был опасен. "Молния" принесет
  Израилю либо выдающийся успех,
   либо ужасающую катастрофу" - таково было мнение Рабина о готовящемся
  военном ударе.
   В самой общей форме создавшаяся ситуация обсуждалась с находившимся в
  это время в Израиле Збигневом Бжезинским, одним из главных советников по
  иностранным делам кандидата в президенты США Джимми Картера.