кую площадку близко к кромке айсберга, но
  угол ее наклона оказался настолько большим, что пришлось приземлиться прямо
  на вершину замурованного корабля. Ханневелл выпрыгнул из кабины раньше, чем
  шасси коснулись поверхности льда. Скоро он измерял шагами длину корабля, от
  носа до кормы. Питт присоединился к нему.
   -- Совершенно необычный,-- говорил Ханневелл.-- Совершенно. Ничто не
  возвышается над поверхностью: ни мачты, ни антенны радаров. Каждый
  квадратный дюйм очень плотно сидит во льду.
   Питт достал носовой платок из кармана куртки и высморкался. Он потянул
  носом воздух, будто пробуя его:
   -- Пахнет как-то необычно, док!
   Ханневелл повернулся к нему и тоже медленно втянул воздух.
   -- Да. Чем-то отдает. Правда, очень слабо. Не могу определить, чем
  именно.
   -- Если бы вы почаще вылезали из своей лаборатории и чуть больше знали
  жизнь, вы бы сразу уловили аромат какой-то жженой дряни.
   -- А откуда он исходит?
   Питт кивнул на судно у себя под ногами.
   -- Откуда же еще -- оттуда!
   Ханневелл отрицательно покачал головой.
   -- Этого не может быть, и это доказано наукой. Вы не можете ощутить
  запах неорганической субстанции, закованной в лед, находясь снаружи.
   -- Мой длинный нос меня никогда не обманывал,-- ответил Питт.
   Полуденное солнце постепенно побеждало холод. Питт снял свою летную
  куртку.
   -- Видимо, где-то протаяло.
   -- Ну вас с вашим высококвалифицированным носом,-- сказал Ханневелл.--
  Предлагаю