тены и оранжевое
  пламя, короткий, страшный крик, жуткий болевой шок, ввергнувший его в
  бессознательное состояние, и дикая пляска смерти, в которой дергаются и
  извиваются все части тела. "Умереть в огне,-- подумал он,-- провести в
  жуткой агонии последние секунды жизни -- самый страшный конец, который можно
  представить как для человека, так и для животного".
   Питт встал на колени, чтобы внимательно посмотреть на то, что осталось
  от тела. Рот был плотно сжат, колени почти касались подбородка, а руки
  вытянуты и плотно прижаты к бокам, приварившись к ним от страшного жара. Но
  было еще кое-что, привлекшее внимание Питта. Он направил луч света на пол
  каюты, слабо осветив покореженные стальные ножки кресла, вонзившиеся снизу в
  обезображенное тело.
   Ханневелл с совершенно бескровным лицом спросил:
   -- Что вы нашли такое интересное в этом кошмаре?
   -- Посмотрите,-- ответил Питт.-- Несчастный Густав, кажется, сидел,
  когда умер. Его кресло буквально выгорело под ним. Вам не кажется
  удивительным,-- продолжал Питт,-- человека заживо сжигают, а он даже не
  пытается сделать какое-нибудь усилие, чтобы встать или хоть как-то выбраться
  отсюда.
   -- В этом нет ничего странного,-- сказал Ханневелл.-- Пламя, видимо,
  охватило его, когда он работал с передатчиком, пытаясь послать сигнал о
  помощи.
   Его опять начало выворачивать.
   -- Давайте уйдем отсюда, пока я еще в состоянии передвигать ноги, и
  попытаемся