а Юрий Павлович Баландин - крепкий
  краснолицый мужчина, энергично притиснувший к струящемуся в углу зала
  фонтану субтильную женщину, Леночку Звонареву, - радостно развернулся и, к
  немалому Леночкиному облегчению, устремился к вошедшему.
   - И тебе здорово, Палыч. - Забелин стиснул поднаторевшую в крепких
  мужских рукопожатиях ладонь Баландина. - Как самочувствие после вчерашнего?
   - Мы - штыки!
   Если знать дозу выпитого им накануне на приеме архангельской делегации,
  то можно было согласиться - ответственный за связи с регионами
  вице-президент был человеком на своем месте. Привычная же красноликость
  воспринималась сослуживцами как производственная травма - бывший секретарь
  ЦК комсомола, не считаясь со здоровьем, по-прежнему стоял на ненормированной
  трудовой вахте, неустанно крепя дружбу банка с прежними своими сотоварищами,
  ныне губернаторами, депутатами и главами администраций.
   - Не жалеешь ты себя.
   - Мы все горим на работе. Веришь, два дня на бабу не влезал. Все недосуг.
  - И Баландин с сожалением глянул на оставленную им Звонареву. Расстроенно
  мотнул крупной головой. - Совсем вкус испортился. А я до тебя дельце имею,
  Палыч. - И он доверительно потащил Забелина в заветный журчащий уголок. -
  Ты, я слышал, завтра на кредитном комитете вроде как эту разбираешь, ну...
  из Рождественского филиала, пышечка такая. Ну, ты-то помнишь.
   Забелин безжалостно ждал, то и дело кивая на встречные приветствия