ие, так что никто не мешал девицам, и они делали, что хотели. Особенно
  буйствовала одна гречанка со шрамом над большим выпученным глазом.
   - Инглизи, инглизи! - кричала она.
   Она вылила кружку пива на пол, "чтобы было скользко и хорошо пахло". Ее
  платье было разорвано на спине - модное дорогое платье. Кожа у нее была на
  редкость смуглая. Кто-то крикнул:
   - У нее белье в горошинку!
   - Нет, нет... - сказала она по-английски.
   Она совсем завладела Хикки, вцепилась в его рыжие волосы и кричала:
  "Смотрите, смотрите, совсем красные!" Потом нагнула его голову к своей
  груди и, указывая на полоску материи во впадине между грудями, объявила:
  "Тот же цвет. Как раз для него. Красное к красному!" И Хикки, обычно
  сдержанный и холодный, нисколько не был смущен, так как успел уже
  захмелеть.
   Это было какое-то безумие и напоминало кадр из фильма; но следующий
  день и ночь были не менее безумны и фантастичны.
   Из-за низкой облачности эскадрилья до сегодняшнего дня не поднималась в
  воздух. Это был их первый вылет. Хикки отправился в Ларису вместе с Херси
  и Стюартом, чтобы осмотреть аэродром. В ближайшие дни их могут туда
  перебросить. Ну что ж, не все ли равно, было бы только кино и теплая
  погода.
   Отогнав посторонние мысли, Квейль с сосредоточенным вниманием взглянул
  на приборную доску и внезапно почувствовал, что ему очень холодно. До сих
  пор он только уголком