-то траченное молью понятие из добрых старых
  времен. Кетенхейве вспомнил, что в детстве он знал одного вдовца,
  господина Посселя. Вдовец господин Поссель еще жил в согласии с
  упорядоченным миром; в маленьком городке его уважали. Господин Поссель
  носил приличествующее вдовцу одеяние: черный котелок, фрак и полосатые
  брюки, а впоследствии белую, неизменно грязноватую жилетку, по которой
  тянулась золотая цепочка от часов, украшенная кабаньим клыком - знаком
  победы над зверем. Так выглядел господин Поссель, когда приходил за хлебом
  к булочнику Лабану, - живая аллегория верности за гробом, трогательный и
  достойный уважения символ "покинутого".
   Кетенхейве не был достоин уважения, и растрогать он никого не мог. У
  него не было ни котелка, ни даже обычной шляпы, и на похороны он пришел в
  своем легкомысленном модном полупальто. Слово "вдовец", хоть и не
  произнесенное фрау Вильмс, Кетенхейве вспомнил лишь при виде поникших
  астр, оно преследовало и мучило его. Он был рыцарем печального, он был
  рыцарем потешного образа. А когда он ушел с кладбища, мысли его обратились
  к преступлению.
   На сей раз в своем воображении он действовал по велению инстинкта,
  ярости, а не разума, и Элька, всегда упрекавшая его в том, что он живет в
  мире книг, порадовалась бы, с какой непреклонностью и последовательностью
  готовил он преступление и при этом не забывал замести следы, словно герой
  детективного фильма. Он ясно видел, как крадется по переулку, где торгуют
  старьем, как покупает в подвальных лавчонках