тут поделать!
   Ты меня понимаешь?!"
   Меня будто ударили по голове. Люди с сожалением и ободреньем в глазах
  смотрели все на меня, а я вдруг осознал, что неправильно понимал все их
  взгляды. В горле у меня пересохло, я хотел что-то сказать, когда человек в
  выцветшей гимнастерке пробормотал:
   - "Извини, что... Было у нас тут сомнение. Отдельные товарищи думали,
  что ты... убил этого Крафта. К счастью, у тебя есть свидетели, кои
  подтвердили, что ты ухаживал за Колей Крафтом до его смерти.
   И еще одно. На будущее. Я готов поверить в то, что сын немецкого
  инженера-путейца откуда-то знает не только немецкий, но и английский с
  французским в придачу. Но родиться в Ташкенте, и не понимать простейших слов
  по-узбекски!? В другой раз -- готовься тщательней! А держишься ты - хорошо.
   Ладно... Посмотрим, поучим. Может и выйдет из тебя -- какой толк.
  Крафтом я назвать тебя не могу, слишком уж ты не похож на сына того, с кем я
  пару лет прожил в ссылке. Поэтому...
   Оформите на него -- Кравцов. Кравцов Николай Иванович. Раз уж ты не
  смеешь звать тебя своим именем, - какая разница тебе -- Кравцов, или --
  Крафт?
   Немногие из наших воспитанников похвастаются твоими манерами с
  выправкой. А сие - дорогого стоит!"
   С этими словами человек в гимнастерке выудил откуда-то мой медальон и
  небрежно бросил его в мою сторону. Я сразу подхватил его и поспешил
  спрятать.