я ничего, кроме как -- воевать, не умею. Не приучен я к этому.
  Почитай с четырнадцати лет я в седле -- служу моему Императору и Германской
  Империи. Пятнадцать лет я в седле...
   Три войны. Пять шрамов. Однажды был взят в плен. Бежал. Сам взял в плен
  с десяток баронов противника. Получил за них большой выкуп. На деньги сии
  возвел Храм Пресвятой Богородицы и подновил стены моей родной крепости. Люди
  мои -- молятся на меня. А я...
   Я не могу найти себе места. Видите ли...
   Все три прошедших войны мы -- германские бароны вели с преступною,
  наглою Францией. Я сам -- говорю по-французски. У моего города --
  французское имя. Я лучше понимал язык моих врагов на сих войнах, чем моих
  командиров, присланных из Германии.
   И вместе с тем... Французы, входя в наши -- немецкие города, страшно в
  них зверствуют. Что делают с женщинами -- и так ясно. Но они же ведь не
  оставляют в живых ни стариков, ни детей! Лишь пленных немецких рыцарей, за
  коих можно взять выкуп...
   Господи, я спрашивал у кюре -- люди ли это, иль -- созданья нечистого,
  коий придал своему адскому воинству людской вид? Кюре лишь развел руками и
  отвечал, что всех франков ждет суровая кара за ими содеянное... Потом. На
  Страшном Суде.
   Я не знаю... Я плакал, я исповедовался кюре, что я не готов ждать Конца
  Света. Вся эта французская мразь будет гореть у меня -- здесь и сейчас, - за
  все слезы, страдания, Кровь моих подданных...